жизнь в картинках

Популярность этого актера в кино имела прямо-таки оглушительное начало. Много лет прошло с момента появления на экране фильма Владимира Мотыля "Белое солнце пустыни", но и до сих пор его с удовольствием смотрят по телевидению, бегут при случае в Кинотеатр повторного фильма и с удовольствием вспоминают замечательные актерские работы, которыми так богата эта картина. Среди них Абдулла - Кахи Кавсадзе. Коварный предводитель шайки басмачей не мог особенно рассчитывать на любовь зрителя, но обаяние актера, прекрасная пластика, лукавый глаз и ослепительная улыбка привлекали, вызывали симпатию вопреки злодейским поступкам его героя.

Нельзя сказать, что кинематограф совершил в этом случае открытие неизвестного таланта. Кахи Кавсадзе - крупный театральный актер, один из ведущих в замечательном театре имени Шота Руставели. Театральные его работы на редкость разнообразны: от "Соломенной шляпки" Лабиша, классического французского водевиля, до "Кавказского мелового круга" и "Ричарда III", серьезнейших спектаклей, получивших мировое признание. Таких ролей кино пока артисту не предоставило, но одна из граней его таланта выразилась в кинематографе очень ярко: это удивительный дар создания трагикомического характера.

Вспомним чудаковатого Иорама из "Древа желания", представителя целой плеяды чудаков, выведенных в фильме. В широкополой шляпе, в длинном пальто, припадающий на одну ногу, он запоминается уже графической четкостью силуэта - пластика актера здесь выразительна на диво. Глаза его горят, на лице написано неподдельное вдохновение. Он припадает ухом к земле, чтобы услышать наконец гул приближающейся революции, а стайка мальчишек, следующая за Иорамом, с восторгом следует его примеру. Этот трагикомический характер, смешной и трогательный одновременно, сыгран с такой серьезностью, такой искренностью, что вроде даже непонятно, какими актерскими средствами вызывается оглушительный смех зрителей.

Кавсадзе как будто ничего специально не делает, чтобы было смешно, спокойно и естественно он существует внутри самой что ни на есть условной формы. Вспомнить хотя бы Инноченци из мьюзикла "Мелодии Верийского квартала", где в паре с Алисой Фрейндлих актер устраивает настоящий праздник для зрителя. Все в этом человеке по-итальянски чрезмерно: и громоподобный голос, которым он восклицает: "Алиса!", и темперамент, и немыслимый какой-то танец, и уморительное пение. Но при всей условности рисунка мы верим в то, что это характер такой,- люди всякие бывают - нигде не ощущая наигрыша или желания рассмешить.

Выразительна и последняя работа Кавсадзе - черкесский князь Аташук Вазвари, этот полупародийный кавказский феодал, переживающий свою личную драму за воротами укрепленного, как крепость, замка. Какая томность во взоре, когда Вахвари вспоминает свою единственную любовь Тамарет - "Какая мгновенная смена настроений: от элегически-сентиментального к разъяренно-бешеному" Какое умиление на лице симпатичного, несмотря на видимую свирепость, Аташука Вахвари, когда Тамарет возвращается, наконец, в родной дом".

При желании можно увидеть в этой работе добрую улыбку над национальным характером, который в разных фильмах по-разному, смешно и всерьез играет Кахи Кавсадзе.